ec72d61b     

Орлова Р - Амброз Бирс



Р.Орлова
Амброз Бирс
Рассказ не приняли, сказали, что он слишком мрачен. Сколько раз
зарекался - не отдавать на суд чужих людей свое самое личное, не выставлять
на всеобщее обозрение. Пиши в стол, если не можешь не писать. Прячь рассказы
под кипами статей,- статьи рвут из рук, их печатают мгновенно. Давно уже его
называют королем калифорнийского журнализма. Слава. А ему кажется - главное
не сказано. А если и сказано, то вот на этих пожелтевших листах, которых
никто, почти никто не читал. Может быть, и правы те, кто отвергает?
Амброз Бирс медленно перечитывает свой рассказ "Случай на мосту через
Совиный ручей". Память той, далекой, почти легендарной войны. Для него -
главная память.
Герой рассказа Пэйтон Факуэр - южанин, враг. Его сейчас повесят. Бирс
читает и ясно видит перед собой этот берег, железнодорожный мост, его
стропила, этот ручей, видит, как расположена доска для казни. Так помнят
карту-двухверстку, тот клочок земли, который сам прошел, прополз. Так
помнят, когда малейшая неточность может стоить жизни.
Оборвалась веревка, герой упал в воду. "Он ощущал лицом набегающую рябь
и по очереди различал звук каждого толчка воды. Он смотрел на лесистый
берег, видел отдельно каждое дерево, каждый листик и жилки на нем, вплоть до
насекомых в листве,- цикад, мух с блестящими спинками, серых пауков,
протягивающих свою паутину от ветки к ветке".
Пауза, толчок, снова пауза,- сам ритм прозы следует за движениями
человека, чудом спасшегося от смерти. Только что все на берегу, в лесу было
так ясно, так обычно, так нормально и вдруг - странный, чужой, пугающий
пейзаж. Пейзаж-сигнал: "Черные стволы могучих деревьев стояли отвесной
стеной по обе стороны дороги, сходясь в одной точке на горизонте, как линии
на перспективном чертеже. Взглянув вверх из этой расселины в лесной чаще, он
увидел над головой крупные золотые звезды,- они соединялись в странные
созвездия и показались ему чужими". Призрачный пейзаж вновь сменяется
реальным, даже домашним, жена спускается с крыльца. "Он уже хочет прижать ее
к груди, как вдруг яростный удар обрушивается сзади на его шею;
ослепительно-белый свет в грохоте пушечного выстрела полыхает вокруг него -
затем мрак и безмолвие!
Пэйтон Факуэр был мертв, тело его с переломанной шеей мерно
покачивалось под стропилами моста через Совиный ручей".
Вот они - эти строчки, развязка, ему кажется - нашел главное; а
редакции рассказ не понравился.
Что было на самом деле? Уже трудно вспомнить. Так, конечно, не было.
Много раз бывало хмурое утро. Стреляли. Ловили шпионов. Убивали-умирали. Не
хотели умирать, надеялись до конца на чудо. Было еще и на войне и в мирной
жизни нечто таинственное, странное,- как это выразить на бумаге?
Бирс часто думал о погибших друзьях, об однополчанах, все чаще
возвращался в прошлое. А если бы они остались в живых? Часто "проигрывал"
про себя чужие жизни. Мнимое спасение героя, мнимое возвращение-это,
конечно, писательская фантазия.
В конце концов рассказ "Случай на мосту через Совиный ручей"
опубликовали. Мог ли Бирс тогда думать, что этот рассказ будут читать и
перечитывать разные люди в разных странах, переведут на многие иностранные
языки, экранизируют?
Потому что писателю удалось выразить нечто важное, страстное стремление
к жизни, способность человека до самого конца надеяться,- и
мрачно-ироническую издевку над этой надеждой.
Удалось закрепить богатую и мгновенную изобразительную способность
сознания - и выразить все это в емкой, единственной, х



Содержание раздела